Флотский политрук организовал "монастырь Лайя Йоги"

ЗА РОЗОВЫМ ЗАБОРОМ.

Флотский политрук организовал в Симферополе «Монастырь йоги», обитатели которого вначале сдают туда свое имущество, а потом нередко теряют и его, и рассудок. О том, что в Симферополе поселились йоги, познавшие «высшую истину», местные жители узнали от самих монахов, активно отправившихся с проповедями в массы. Монастырь с таинственным названием «Гухьясамаджа» гостеприимно приглашал всех, кто устал от мерзостей жизни и мечтал о гармонии и душевном покое. Таких оказалось немало. Но шло время, и над «крымской меккой» стали сгущаться тучи. Новоявленные обитатели монастыря один за другим попадали в психиатрическую больницу, а двое скончались при странных обстоятельствах. Еще двое монахов, муж и жена, в прошлом учительница и предприниматель, сбежав из монастыря, подали в суд на бывшего духовного учителя, требуя вернуть деньги за проданный дом. Диагноз святой обители в начале нынешнего года поставили побывавшие здесь японские исследователи: "на полуострове обосновался тайный ашрам секты Аум-Синрикё." Напомним, что эта японская секта в России запрещена после того, как ее жертвами стали тысячи людей: одни потеряли здоровье, другие — имущество, третьи погибли во время газовой атаки в токийском метро. Большинство лидеров "Аум Синрикё" находятся сейчас в местах лишения свободы. А вот несколько рядовых ее членов, как оказалось, благополучно обосновались в крымском монастыре.

Местные власти забили тревогу лишь нынешним августом, когда умер от истощения и пневмонии двадцатилетний студент киевского института культуры Богдан Ярощук, год назад поселившийся в "Гухьясамадже". Как выяснилось, студент познакомился с йогами на каникулах, когда отдыхал у отца в селе Перевальном под Симферополем. Впечатлительного юношу потрясли идеи высшего счастья и духовного очищения, проповедуемые за высоким, окрашенным в нежно-розовый цвет забором. Вскоре он привел на семинар, организованный специально для мирян, и своего отца, где оба приняли монашество. За год "духовного самосовершенствования" крепкий жизнерадостный парень стал походить на узника Бухенвальда и попал в республиканскую больницу с диагнозом "пищевое истощение психогенного характера". Он весил всего 40 килограммов, но продолжал упорно отказываться от пищи, мотивируя это тем, что она отбирает у него энергию и «мешает влиять на законы космоса». Умер Богдан в Перевальном, на руках отца. Однако смерть сына не отрезвила Андрея Петровича. Он по-прежнему остается монахом, а потерю родной кровинушки объясняет философски: «Богдан был очень талантливым учеником, его тело находилось здесь, а сознание — в высших мирах. Он достиг освобождения за очень короткий срок, и на земле ему не за что было зацепиться» ...

Так что же представляет собой этот зловещий островок "высшей духовности", притягивающий в том числе образованных и думающих вроде бы людей, заставляющий их рвать отношения с семьями и друзьями, бросать учебу и работу, продавать квартиры и уходить в бараки бывших военных казарм, где обосновался монастырь? Госкомитет по делам религии Украины не решался зарегистрировать "Гухьясамаджу" около четырех лет, а киевские эксперты пришли к выводу, что это вероисповедание не имеет аналогов. Кроме того, психиатры предположили, что практикуемые в ашраме методики не просто уничтожают индивидуальность, а могут приводить к нервно-психическим расстройствам. Жизнь показала, что они не ошиблись, но тем не менее в апреле прошлого года монастырь получил официальный статус. Интересна личность его основателя, называющего себя Свами Вишну Дэв. В миру он известен, как Валерий Минцев, в недавнем прошлом морской офицер-политработник служивший в Североморске. Правая рука учителя — старший монах и управляющий обители, Юрий Менячихин — тоже бывший офицер. Неудивительно, что и дисциплина на территории бывшей военной части, выкупленной монастырем, строга по-военному. По данным экспертов, здесь установлена жесткая иерархическая система, железный устав контролирует абсолютно все проявления жизнедеятельности членов организации, а самым страшным грехом считается непослушание гуру. Несмотря на свою закрытость, "Гухьясамаджа" ведет активную пропаганду учений Свами Вишну — Минцева, который представляется учеником гималайского аскета Свами Брахмананды. Для тех, кто решается порвать с миром, существует незыблемое правило — в знак преданности вере необходимо пожертвовать монастырю крупную сумму денег, которую монахи чаще всего выручают от продажи квартиры или дома. Такая подпитка (а в монастыре несколько десятков обитателей) позволила руководителям приобрести видео- и оргтехнику, наладить издание своей литературы, записывать лекции на кассеты и вести безбедный образ жизни. В монастыре нет подсобного хозяйства, а питаются его обитатели за счет пожертвований, которые собирают по всему СНГ попутно рекламируя там свое вероисповедание. Двадцатисемилетний Максим познакомился с йогами в Харькове и через какое-то время прибыл в Симферополь. Он отдал монастырю все свои сбережения, а потом стал требовать у матери продать квартиру. Женщина обратилась к психиатру с просьбой обследовать сына, который, по ее мнению превратился в настоящего зомби, и те поставили Максиму диагноз - шизоидная психопатия. Другая жертва — десятиклассник Юра — попал под влияние сектантов на одной из уличных проповедей. Вот откровения шестнадцатилетнего подростка, включенные в книгу гуру "Абсолютная реальность": «О, Свами. Вы, словно Драгоценность в Лотосе, показали мне то, что я не являюсь простым школьником, я — бесконечный свет, которому для существования ничего не нужно.» Польщенный таким признанием Свами так комментирует записки своего подопечного: "Всего за год он сумел достичь самадхи света, используя эзотерические техники йоги и медитации, которые я ему рекомендовал... Я не сомневаюсь, что он достигнет Высшего Освобождения". Если под этим понимать психушку, то «великий гуру Минцев» не ошибается. Все эти факты всплыли после того, как из монастыря сбежала семейная пара, долгое время приближенная к руководству. Местное телевидение показало сюжет, где молодые люди заявили, что практикуемые в монастыре методики направлены на разрушение личности, и обвинили бывшего учителя и кумира в мошенничестве. По слухам, такая смелость навлекла угрозы развенчанного Минцева и его помощников, и супруги отказались от общения с журналистами. И все же мне удалось убедить мать семейства встретиться. Ирина, в прошлом школьный учитель математики, оказалась маленькой худенькой женщиной с устало печальным лицом. Вот что она рассказала: — На первый, неискушенный взгляд Свами Вишну проповедует высокие духовные идеалы, основанные на бесконечной любви. Поэтому в монахи идут и люди ищущие, мыслящие, разочарованные несовершенством нашего мира. Для меня знакомство с гуру началось вообще неожиданно: у сынишки обнаружили сколиоз, кто-то порекомендовал записаться в кружок йоги, там, дескать, искривление как рукой снимут. Стала заниматься вместе с сыном, и однажды наш преподаватель привел на занятия "интересного человека, достигшего в йоге совершенства". Валерий Минцев не зря работал замполитом: он хорошо владеет словом, умеет зажечь аудиторию и при этом неплохой психолог. Добавьте приятную внешность — и нетрудно понять, почему я клюнула на приглашение посетить его монастырь. Почти год я оставалась сочувствующей и посещала семинары и проповеди для собственного удовольствия. Дома вокруг меня концентрировались одни проблемы: сложности на работе, безденежье, охлаждение со стороны супруга, а за розовыми воротами встречал другой мир: играла индусская музыка, благоухали свечи, все говорили вполголоса и с блаженной улыбкой. К тому же меня здесь ждали. И однажды я решила, что настоящая жизнь — в монастыре, а в миру — лишь серость и глупая суета. Вслед за мной в монастырь ушел шурин, 17-летний Андрей, потом — муж Сергей. Детей он отвел бабушке. Дом, который принадлежал Сергею и Андрею, продали, а деньги отдали учителю. В его распоряжение попала и наша машина. Первое время мы были действительно счастливы: монашество освободило нас от всех проблем, обязанностей перед близкими и чувства долга. От нас не требовалось самостоятельных решений, за нас думал и решал гуру. Единственной обязанностью было беззаветно его любить и слушаться. Жизнь в монастыре очень быстро отупляет мозг и атрофирует чувства. Этому способствует многое — и короткий, всего пятичасовой сон в общей комнате при негаснущем свете и не умолкающей музыке, и изучение трудов Свами. О мирской жизни никто не жалел, все радовались, что спаслись. Ведь Свами Вишну охарактеризовал ее так: "Мы все вели жизнь кукол. Это бессмысленная, социально зомбированная жизнь: я есть мужчина, я есть женщина, я есть личность, но все это — «ложное эго». Это полное состояние зомби. Общество внушает: ты должен иметь семью, иметь детей, рождать новых зомби. Нам нужно много зомби". Уже потом, беседуя с психологом, я узнала, что в этих и других откровениях присутствует своеобразный код, который зомбирует учеников. В монастыре очень быстро теряется различие между полами, угасают родительские инстинкты. Мы с мужем не вспоминали ни родителей, ни детей, пока меня однажды не "пробило". Приснилась плачущая, дрожащая на ветру дочка, и сердце вдруг заломило. Я стала как бы просыпаться ото сна: звонить маме, интересоваться, как их жизнь, потом пересказывать мужу.

К тому времени мы разочаровались и в учителе. Он любил говорить о самоотречении, а сам снимал квартиру за стенами монастыря, питался из отдельного котла, трясся за свое здоровье. Когда он заболел, то лег в больницу и выставил возле палаты охрану из монахов, которые должны были ловить каждый его стон или вздох и тут же звать врачей. В то же время Свами был жесток и равнодушен по отношению к другим. Одновременно со мной в монастырь пришла женщина-россиянка с восьмилетней девочкой, а через год она стала таять на глазах и умерла. Ребенка выставили за ворота, и никто не знает, как сложилась его судьба. Другая женщина, москвичка, сбежала из монастыря вместе с нами, но она боится, что муж и дети ее не простят, и живет сейчас в Алуште, где устроилась работать в столовую. В апреле я сказала Сергею, что ухожу, и он меня поддержал. Мы решили забрать и Андрюшу, у которого к тому времени «поехала крыша». У него начались видения, галлюцинации, бред. Теперь он систематически лечится в психушке. — Как вы оттуда ушли? Погони не было?— спрашиваю Светлану. — Да нет, монахи ведь свободно выходят за ворота: кто собирает пожертвования, кто ведет агитацию. Мы продавали и пропагандировали среди мирян творения Свами. Поэтому однажды просто сели в свою машину и приехали к маме. Потом гуру обвинял нас в хищении имущества монастыря. — А как вы живете сейчас, удалось вернуться к обычной жизни? — Вначале было безумно трудно, мы почти разучились быть самостоятельными, принимать за себя решения. Доходило до абсурда. Пошел Сергей за чаем и возвращается весь в испарине. Не могу купить, говорит, там стоит много сортов. Любая необходимость выбора ввергала нас в панику. Сейчас все нормально. Сергей занялся бизнесом, я помогаю. Очень тоскую по школе, но дорога туда закрыта. Отдаю моральные долги детям, они столько жили без мамы. А еще мы с мужем приняли крещение в Киево-Печерской лавре, получили напутствие и прощение ее настоятеля и теперь регулярно ходим в церковь. Мы учимся любить людей и друг друга и в этом видим смысл жизни. После "наезда" телевидения монастырь йоги перестал пускать к себе журналистов. Но мне удалось попасть за глухие ворота с изображением цветка лотоса с помощью небольшой хитрости. — Хочу побеседовать с вашим гуру, — сказала я дежурному монаху, вышедшему на продолжительные звонки. — Взять интервью в защиту его учения. Меня впустили во двор, усыпанный битым красным кирпичом, и проводили к крыльцу, откуда доносились убаюкивающая индусская музыка и аромат благовоний. Молодая, цветущая женщина в розовых бахилах, почему-то представившись «старшим монахом», пытливо заглянула в глаза. Она сообщила, что гуру очень занят, и предложила поучаствовать в ближайшем семинаре, дату которого можно уточнить по телефону. Вот там, по ее словам, я и получу ответы на все интересующие меня вопросы. — Но я слышала, вас собираются лишить регистрации... Женщина безмятежно улыбнулась: — Мы были, есть и будем. В крайнем случае поменяем прописку, но ищущий духовного совершенства нас найдет. На этом аудиенция была закончена, и тот же черноглазый монах проводил меня до ворот. — Вам нравится здесь? — успела я его спросить. — Очень, —ласково улыбнулся парень и проникновенно добавил: — Возвращайтесь, вам здесь будет хорошо. За воротами было серо и грязно, у облупившегося здания, похожего на больницу, в мышиных халатах томились люди. На остановке в клубах пыли, поднятой подъехавшим автобусом, толкалась озлобленная толпа. Почему-то подумалось: а ведь бывшему политруку Минцеву и правда нечего бояться. В нашей сложной, безрадостной жизни всегда найдутся отчаявшиеся, готовые обменять жилище на «розовый обман» за этим забором. А быть зомби нам не привыкать...

Марина Корец, спец. корр. «Труда».

Симферополь. 2 Февраля 2001.